Джессика Той

На улице продолжал стучать дождь, звонко ударяясь холодными мокрыми каплями о уже тёмно-серый асфальт, разлетаясь брызгами в разные стороны. Из-за этой непогоды город был погружен будто в некую странную сонму, в которой всё помрачнело и приобрело чёрно-белые краски, сходящиеся на сотнях оттенков серых. Серел асфальт, серели углы невысоких зданий. "D.S.U" переливалось глубоким тёмным оттенком, видное, как Западная Башня Дворца в Лите, в любой точке Лурана. Серели, белели, чернели плащи прохожих, тёмным полотном покрывался город от таких же тёмных зонтов частых прохожих. Лишь совсем изредка вдоль улицы, звонко цокая каблучками, проходила какая-то жутко накрашенная дамочка с ярко-алыми губами и в такого же цвета кожаном плаще. Или пробегал ребёнок в голубенькой, жёлтенькой, зелёненькой или даже розовенькой курточки — но они пробегали, и улицы снова погружались в серый полумрак привычного Лурану состояния.
Подняв над головой раскрывшийся зонт, Анетта оглянулась по сторонам, примечая ещё какие-то магазинчики и кафе, не менее приметные, чем то, из которого они с Джесс вышли. После чего взглянула, собственно, на саму брюнетку, которая, нахохлившись, мрачно на всех глядела. Вдоль её тёмных и вновь влажных волос скатывались капли дождя, порой застывая капельками на краю носа.
— Идём, — поманила под зонт к себе Лемарк девушку, дожидаясь, пока она скользнёт рядом, оказываясь под завесой, защищающей их от дождя, не прекращающего лить. Честное слово, как будто кто-то сверху просто повернул кран, и теперь с умилением наблюдает за городом, тонущим в этом не прекращающем литься дожде.
Они неторопливо направились вдоль улицы, временами поглядывая по сторонам.
— Здание суда находится не так уж и далеко... — начала было Аня, но отчего-то замолкла, глядя на вывеску какой-то кофейни, на которую Джесс смотрела весьма заинтересовано. — Нет. Нет, только не говори, что ты собралась заглядывать ещё сюда.

Джессика Той

Анетта чуть слышно вздохнула, глядя с лёгким укором на Джессику.
Её иногда раздражали люди своими неожиданными выходками, к которыми, к её огромному сожалению, приходилось привыкать и терпеть их. И людей, и выходки — такими уж неожиданными были обе её сестры и младший брат. Такими же неожиданными были и её дети, двое близняшек. Таким же был и их отец — в общем, огромное количество людей, отличающихся своей неожиданностью и склонностью к неожиданным решениям.
В Той это, по всей видимости, тоже присутствовало. И уходить, как бы мысленно не надеялась Лемарк, явно не собиралась.
А потом женщина охнула, почувствовав, как её подхватили под локоток. Удержала пошатнувшийся в руках зонт, умудрившись оставить его ровно над головами (хотя, не факт, что над обоими), и, что-то неразборчиво буркнув, неохотно поцокала на каблучках следом за брюнеткой, на лице которой блеснула усмешка.
— Почему ты не могла купить в кафе кофе?
— И не смотри на меня таким взглядом, в твоём кафе кофе на вынос не было.
— Хочу, и буду, — наконец, хмыкнула женщина, поправляя каштановые пряди волос и неотступно следуя за Джесс. — Могла бы попить в заведении. Или ты не хочешь доплачивать лишние пятнадцать процентов за обслуживание? — она усмехнулась.
И, пригнувшись над звякнувшим колокольчиком, вошла внутрь некой кофейни, раннее ею лишь видимой, но не посещаемой.

Джессика Той

Вслушиваясь в странную, загадочную мелодию дождя, что была, казалось бы, сама себе на уме, Анетта неторопливо шагала, выходя из кофейни, в которой ей случайным образом довелось хоть однажды оказаться, пусть и не в роли посетительницы или покупательницы. Но теперь она, хотя бы, будет знать, что такое место существует, и, как знать, может в любой другой день заглянет сюда во время обеда.
На улице дождь вовсю раскрашивал город в серые тона осени, которая была вовсе не как в книжках. Она не баловала ни яркими красками пёстрой сухой листвы, слепящим глаз листопадом опадающей к ногам прохожих, ни пронзительно-голубым небом и чирикающими пташками, часть из которых неизменно бы улетала на юг. Не было и какого-то странного предпраздничного настроения, которое появлялось у каждого жителя столицы накануне Праздника Масок. Здесь, скорее, было всё наоборот: заслонённое тучами небо хмурилось, проливая бесконечные дожди на жителей его города, по утрам поднимались с Айбера непрекращающиеся туманы, белесым плотным коконом обхватывающим высотные здания, не давая поутру разглядеть даже дома напротив из окна своего. Здесь ночью продирал мороз, оставляя первые тонкие следы льда на лужах, здесь пронзительно выли бездомные животные. Здесь поднималось какое-то упадническое чувство расстройства, ощущение медленно подкрадывающейся депрессии. Особенно хорошо оно чувствовалось не в лихие семнадцать-двадцать лет, а когда приближался к отметке сорока, как это было у старшей Лемарк. С каждым годом прекращали замечать всё прекрасное, погружённые в мрачную рутину будней и опасения за жизни своих детей, особенно в ночи, наречённые Алыми, когда захлопывались все двери и ставни настолько плотно, что открыть их, верно, могла бы только пуля.
Раскрыв зонт, женщина подняла его над своей головой, дойдя до успевшей убежать под дождь Джессикой, надвигая зонт и над ней. Оглянулась по сторонам, а затем зашагала в нужном направлении.
— О-о, наверное, это были самые прекрасные уроки в Академии, — усмехнулась женщина на подколку об издевательствах. — Думаю, мне стоило бы на таких побывать.
Мимо с жужжанием мотора и изрядным привлечением внимания промчалась машина, одной из новейших моделей их поколения. На автомате Лемарк отметила, что за рулём сидела женщина.
"Скорее всего, Аэлита Даркит. Даркиты — единственная семья, где водят женщины, но Розамунда не водит..."
Спрашивалось, какого чёрта Анетта знает такие тонкости жизней многих семей, особенно аристократических и Высших в Луране, но ответ находился сам собой.
Издержки профессии.
— Да, мы уже почти подошли, — женщина посерьёзнела, кивая головой на здание. Ненадолго задумалась, вспоминая всех тех, кого помнила оттуда. — Думаю, да. Там есть одна моя знакомая юрист, но она ещё не слишком долго работала там. Впрочем... она опытный специалист, это ей делает имя, — шатенка чуть хмыкнула, замечая, как запутала Той. — Придём — увидишь.